Замена - Страница 40

— Полтора миллиона денурганов? — По окончании повествования переспросил улыбающийся Бродерик, держась за живот.

— Много, да? — Довольно ухмыльнулся негоциант. — Одни комиссионные на тридцать тысяч золотом потянут!!

Бродерик ничего не ответил, но откинувшись в кресле, расхохотался так, будто только что услышал самую смешную шутку на свете.

Хорст и Гровель недоуменно переглядывались. Им была непонятна причина внезапного веселья, но останавливать маршала они не спешили. Впрочем, смеялся он недолго. Внезапно замолчал и, почти нежно глядя на Гровеля, спросил:

— А чтоб привезти сюда всю эту золотую гору, вдову нужно немножко поддержать, да? Сотни на три лотридоров, ага?

— На пять, — машинально уточнил Гровель. — А откуда ты знаешь?

— Мне ли не знать?! Ух, насмешил, — борода герцога победно встопорщилась. — Хорошо, что мы приехали, а то бы..

— Да что не так-то? Что за загадки? — Возмутился купец.

— Я тоже не понимаю, — присоединился к нему Хорст. — Разве не велит нам Всеблагой оказывать помощь всем нуждающимся? Ее покойный муж, конечно, преступник, но если то, что я слышал о короле Мгебе Третьем правда хотябы на четверть, то поделом ему! Я бы помог.

— Нуждающимся, да? — Уточнил маршал. Голос его был почти ласков.

— Ну да. А разве нет?

— Мошенничество это!! — Победно проорал Бродерик, брызжа слюной во все стороны. — Нет никаких миллионов короля Мгебе Зая Третьего! Зельдистан самая нищая страна на свете! А такие письма еще сто лет назад получали всякие алчные недоумки! Некоторые верили! И оставались без кровью заработанных денег! Денурганы, надо же! Уф… разволновался что-то я. Позавчера, говоришь, предложение поступило?

— Да, — все еще ничего не понимая, ответил Гровель. — Почему мошенничество?

— Ты же не успел ничего еще сделать? — В интонациях Бродерика было больше утверждения, чем надежды.

Гровель немного замялся, но посмотрев на внимающего Хорста, сознался:

— Полторы сотни я ей передал.

— Этого и следовало ожидать, когда деревенщина начинает воображать себя негоциантом, — сварливо заявил Бродерик. — А кто дела этой вдовы ведет?

— Племянник Езефа, Радзел. Ему я деньги передавал.

Бродерик обхватил руками свою седую голову и заскрипел:

— И здесь Езефы!

— Да в чем дело-то? — Хорст уже окончательно запутался и хотел ответов.

— Это старинное мошенничество, — начал объяснения маршал. — Вот такому негоцианту приходит письмо с предложением гор золотых. Но только чтобы их получить, нужно кое-что потратить. Конечно, суммы затрат несравнимы с получаемым капиталом, и легковерный идиот соглашается. А обещанные богатства на поверку оказываются небесными облаками, пустотой, бабкиными сказками! И денежки пропадают в далеких далях! Некоторые идиоты еще едут во всякие Зельдистаны, выяснять судьбу золотых гор. Хе!

— И что?

— Их хватают и требуют выкуп! И приходится балбесам еще раз оплачивать свою глупость! Но я этого так не оставлю! Завтра же едем к этим мошенникам. Я им устрою и Сосо и Секе, тварям!

Посмеиваясь злорадно (любой, увидавший его в эту минуту, несомненно решил бы, что герцога обуял Нечистый), он вышел из комнаты, вслед за ним направился Хорст, а оставшийся Гровель чесал затылок и соображал — как можно было так легко попасться на такую простую побасенку?

Глава 17. Аудиенция

Утро выдалось пасмурным — редкое для летнего Мерида явление природы. Сквозь тяжелые тучи пробивались редкие солнечные лучи и, вышедший на крыльцо в одной ночной рубахе Хорст оказался в одном из них, насквозь просветившем его незамысловатое одеяние. Он лениво потянулся, вызвав где-то в глубине кухни восхищенный всхлип Клотильды, а следом — испуганный писк проснувшегося Рене.

Мальчишка крепко спал всю ночь на чердаке и не видел позднего вторжения незваных гостей. А сейчас, выйдя во двор умыться, он вдруг увидел перед собой настоящего великана! Который, с трудом протиснувшись в дверной проем, где спокойно расходились два нормальных человека, замер на крыльце, подставляя лицо свету. Рене застыл на месте, судорожно соображая — куда бежать и где прятаться от этого чудовища? И кого в доме оно успело сожрать?

А великан вдруг одним прыжком оказался около мальчишки, спокойно взял из его рук полупустое ведро, хмыкнул и опрокинул над своей головой. В стороны полетели брызги, но чудовище лишь довольно фыркнуло, а потом произнесло на человеческом языке:

— Доброе утро, Рене. Как спалось?

Рене, окончательно перестав понимать, что происходит, открыл рот, чтобы что-нибудь ответить, но язык отказался повиноваться, и мальчишка, совершенно смутившись, попытался спастись бегством. Только как он ни был проворен, а великан оказался быстрей — его огромная волосатая лапа (на самом деле она не была столь уж волосатой, но тогда она показалась Рене заросшей медвежьей густоты шерстью) перехватила его поперек тела! И потащила куда-то наверх, туда, где щерилась в диком оскале белозубая пасть чудовища!

«Вот и всё, — подумалось Рене, — сейчас сожмет покрепче, чтобы из меня сок потек, и откусит голову. И никогда я уже не стану королевским лейтенантом. Нужно хоть других предупредить, чтоб разбегались».

И он завизжал! Так отчаянно и громко, будто и в самом деле пришел его смертный час. Великан не разжимал руки, а Рене не мог остановиться — ведь пока он орет, у других есть время сбежать от чудища!

— Чего орешь-то, блаженный? — Раздался от крыльца недовольный голос Эльзы. — Сейчас всю улицу перебудишь!