Замена - Страница 72

— Граф-то? Нет, конечно… Графы они такие — без выгоды ничего делать не будут…

— Вот вы с Хорстом все смеетесь надо мной, а мне сдается, что это вы неправы. Это же не вы, а я придумал, как использовать жадность Ротсвордов и остальных менял, и это я нашел себе самую лучшую невесту в королевстве! Шутка сказать — у самого короля увел! И вот еще: помнишь, как ты хотел наказать наших менял? Так вот — я кое-что придумал, но коли уж вы все время насмехаетесь надо мной, я, пожалуй, придержу это при себе.

— И что же пришло в твою мудрую голову?

— Не, — Гровель начал рыться в седельной суме, выискивая какую-то важную мелочь, — от же ж! Запропастилась куда-то!

— Рассказывай, — Бродерик чуть склонился в седле и своим сухоньким кулачком уцепился за белый кружевной ворот негоцианта.

— Вот еще, — пробурчал Гровель, но, даже не сделав попытки освободиться, состроил заговорщицкую гримасу и, приподнявшись в стременах, горячечно зашептал в большое волосатое ухо герцога: — Когда вернемся, я пойду по всем купцам Первой и Второй гильдии, наведаюсь и к Ротсвордам, и к Сальвиари, и к прочим всем тоже зайду. Расскажу им, что в странствиях наткнулся на одно очень прибыльное дело, — он скорчил таинственную гримасу и еле слышно пробормотал: — я еще не придумал какое, но с твоей помощью мы что-нибудь сообразим. Потом пожалуюсь, что одному мне это дело не потянуть, а тем, кто вступит со мной в долю — пообещаю на каждый вложенный лотридор через полгода выплатить треть лихвы!

— Тебе придется отдавать свои деньги!! — Возмутился Лан.

— Чего это? Скажешь тоже! В том-то и прелесть моего плана, что моих денег вообще не нужно!

— Продолжай, — Бродерик отпустил воротник негоцианта и принялся задумчиво теребить свою бороду, как он делал каждый раз с недавних пор, когда стоило о чем-то хорошенько поразмыслить.

— Ну так я и говорю: сначала, конечно, желающих будет немного, но уже через неделю я начну выплаты!

— Зачем?! Как за неделю ты сможешь сделать прибыль? Ты сумасшедший!

— Вовсе нет, — Гровель наконец-то нашел то, что так долго искал. В его руках оказался свиток пергамента, на котором был изображен какой-то необычный рисунок. — В прошлом году к нам в Брюннервельде приехал человек, который представился графским приказчиком и пообещал платить любому по медной монете за каждую шкуру черного волка, что расплодились тогда по нашим лесам. Вроде как граф задумал для устрашения соседей вырядить свою дворню в плащи из этих шкур. Устроился человек в нашей корчме у Лысого Хью и стал цедить его вонючее пиво. А твари и вправду страшные были!

— Ты это к чему?

— Не надо меня перебивать, а то забуду. Так вот, сначала, конечно, добытчики еле собрались за шкурами, а у половины охотников дела поважнее нашлись, но когда приезжий вывалил за шкуры по монете, мужики начали почесывать в затылках. А приказчик этот возьми и скажи, что, мол, графу шкуры нужны быстро, поэтому велено будто ему не считаться с расходами. И тут же назначил цену в три монеты за шкуру!!!

— Странный граф какой-то. И приказчик у него совсем дурной! Кто так дела-то ведет?

— Ты, маршал, послушай, что дальше было.

— Ну?

— А на следующий день он исправно расплатился со всеми и, пересчитав шкуры, поднял цену до десяти монет!

— Больной какой-то! При скупке шкур — первейшее дело брак отыскивать, пересортицу, цены сбивать!

— Сам ты больной, — скривил губы Гровель. — Совсем даже и не больной он был. По десять монет за шкуру мы готовы были сами друг друга свежевать. Брюннервельде вмиг опустела: все бросились на охоту. Но, к сожалению, большинство окрестных волков расстались со своими шкурами еще прошлым днем по цене в три монеты, а оставшиеся были очень осторожны!

— Подожди-ка, подожди-ка, — герцог Лан усиленно потер лоб и громко расхохотался, чем вызвал очередной приступ настороженности у Рональдо. — Давай, я дальше сам закончу?

— Тебя ж там не было? — С сомнением в голосе заметил купец.

— Ерунда, — отмахнулся Бродерик. — Ваши охотники принесли пяток последних шкур, этот добрый человек со всеми честно расплатился и сказал, что нужно еще много шкур. И поднял цену до пятнадцати монет. А самые сметливые и жадные мужички решили подзаработать, да? Вечерком они навестили этого приказчика и уговорили его скупить уже купленные шкуры по пятнадцать монет? Они уговаривали его рассказать графу, что крестьяне меньше чем за пятнадцать медяков продавать шкурки отказываются! Он долго отнекивался, но, в конце концов, согласился. Только опасаясь проверки от графа или еще чего-то, попросил имеющиеся у него в корчме шкурки забрать, а деньги из расчета по десять монет за шкуру вернуть, чтоб было чем отчитаться перед проверяющим, который должен был приехать поутру, да? И получилось, что половина товара обошлась ему в одну монету, вторая половина — в три, малая часть по десять, и вернул он все шкуры обратно — по десять, да? Но ваши жадные мужички были согласны, ведь утром они должны были заработать на перепродаже половину затраченной суммы! И даже, наверное, что-то приплатили ему лично сверху! Однако, молодец!! — Бродерик восхищенно хихикнул. — Если таким образом была продана сотня шкур, то заработал он около, около, около… Семьсот — семьсот пятьдесят монет! Потому что на утро, когда пришла пора расплачиваться — никого в корчме не нашли! Так?

— Ну да, — нехотя сознался Гровель. — Почти так все и было. Только мужики во главе со старостой сразу предложили выкупить у него шкуры по одиннадцать монет, с тем, чтобы утром перепродать ему же по пятнадцать. Ну а утром его кровать нашли заправленной и холодной. Корчмаря — Лысого Хью чуть не повесили сдуру, да баба его отстояла. А ты это откуда знаешь?