Замена - Страница 49

— Отец! Ты звал меня? — Со стороны лестницы послышался голос Екатерины.

Она уже стояла на самой нижней ступени, но не отваживалась сойти на пол.

— А, дочка, — моментально успокаиваясь, пробормотал коннетабль. — Да, да, я звал тебя.

Он подошел к Екатерине, прижал её голову к груди и, бережно оглаживая её волосы, спросил:

— Скажи, солнце моё, ты пойдешь замуж за этого вот? — Он мотнул подбородком, указывая на улыбающегося Хорста. — Он сын герцога Лана. Внебрачный.

Екатерина отстранилась от отца, их с Хорстом взгляды пересеклись, несколько мгновений казалось, что между ними натягивается какая-то незримая нить, потом наваждение спало, дочь герцога утвердительно кивнула и, порывисто развернувшись, побежала по лестнице вверх, туда, где виднелось любопытное лицо служанки Анны.

— Чудненько, — прокомментировал сцену Бродерик. — Пожалуй, за это стоит выпить!

Со двора герцога Борне отряд выезжал в сильно поредевшем составе. Настроение у всех было неважным: Хорст соображал, что следует говорить королю, оруженосцы переглядывались, вспоминая недавнюю битву с Демоном. И лишь один маршал выглядел деревянной статуей языческого божка, спокойно взирающим на мир с высоты своего возвышенного положения. На улице Рыбников Бродерик остановился и заявил:

— На сегодня осталось еще одно дельце. Думаю, стоит навестить господ Езефов, познакомиться со скорбящей вдовой казначея Мгебе Зая Третьего.

— Я и забыл уже, — усмехнулся Хорст. — Давай заедем, нужно как-то привести дух в порядок. — Он посмотрел, куда направил свою лошадку маршал, и добавил: — Хоть пособачимся вволю.

Отряд свернул на кривую улицу Собачьих Забав, названую так за пристрастие жителей к собачьим боям и ставкам на псов, и, пробравшись по ее загаженной нечистотами мостовой, оказался на Дороге Вечной Веры. Здесь, в самом ее конце, за Святоместным Круглопамятным Собором, посвященным Святому Липернуарию-Гонителю, нашелся короткий переулок Чистых Уличных Дев, где третий от начала дом и был жилищем и конторой местных менял из обширного семейства Езефа. Время было уже позднее и ворота, обычно распахнутые настежь, были уже закрыты.

Один из оруженосцев, младший брат Эмиля — Ксанф, повинуясь знаку герцога, проворно соскользнул с кобылы и громко постучал в калитку в воротах навершием своего фальшиона. Во дворе послышалась возня, пару раз тявкнула собака, и до слуха Хорста донесся хрип:

— Кого ночная нечисть несет?

— Герцог Лан со свитой! — Ответил Ксанф, убирая меч в ножны. — Открывай, старый пень!

— Пусть герцог завтра приезжает, — ответствовал непочтительный страж ворот. — Ныне господин Езеф уже ко сну собрался. Не велел никого пускать.

Ксанф оглянулся, ища поддержки, и Хорст взревел:

— Эй ты, болезный! Я тебе обещаю, что если ворота не откроются сей миг, я подожгу эту развалюху, и твой снолюбивый хозяин будет всю ночь бегать к реке и обратно, таская воду на своем горбу. Считаю до десяти, а потом мое терпение иссякнет. Раз! Два!..

Хорст успел досчитать до семи. На счет «восемь» ворота распахнулись и под ноги лошадям, едва не сбив спешившегося Ксанфа, выкатился плешивый коротышка на толстых ножках:

— Господин герцог, — объяснения полились из полногубого рта быстрым потоком, — господин герцог, не держите недоброго на моего не в меру исполнительного слугу! Он только лишь хотел быть мне полезным и никак не рассчитывал на приезд столь высокопоставленной и почтенной персоны, как наш знаменитый маршал, победитель всяких плохих гадских негодяев и изменников! Я, со своей стороны, обязуюсь научить этого проходимца должному почтению к столь знаменитым гостям, и готов лично принять вас со свитой в сей же момент! Прошу, прошу, господа!

Схватив под узцы Бродерикову лошадку, услужливый меняла потащил ее во двор.

— Это Езеф? — вполголоса спросил Хорст Бродерика.

— Он, — шепотом подтвердил маршал. — Он, чтоб его приподнял Всеблагой и о стену треснул!

— Проходите, проходите, господа! — Ужом извивался вокруг важных гостей хозяин, провожая их в приемную залу. — Если уж вы приехали так поздно, я подумал, что дело не терпит отлагательств и велел приготовить все для приема столь высоких посетителей тотчас!

— Итак, — заняв место за здоровенным столом, приступил к делам Езеф, — Я готов оказать вам посильную помощь в… Словом, сделаю все, что от меня зависит!

— Я приехал к тебе, Езеф, вот по какому делу, — неторопливо начал герцог. — Недавно один мой знакомый получил вот такое письмо.

На стол менялы из руки Лана скользнула бумага.

— Что это?

— Посмотри.

— Если вы настаиваете. — Толстячок вцепился в письмо двумя руками и принялся читать. — Так, так, вдова, значит? Сколько? Что еще за денурганы? Триста шестьдесят семь тысяч, значит. Хорошо, хорошо. Караван? Хе-хе…

Он отложил письмо в сторону, и, поочереди внимательно посмотрев на Хорста и Бродерика, спросил:

— И каким же образом в этом деле могу оказаться полезным я, несчастный, измученный непосильным тяглом, меняла? Я не меняю денурганы на лотридоры, господа.

— То есть, Езеф, это письмо вам не знакомо?

— Почему же незнакомо? Конечно, оно мне знакомо! Такими письмами мошенники забрасывают честных людей, вводя их в соблазн сиюминутной наживы. Но это личное дело каждого — принимать изложенное вот в этой бумажке, — Езеф подцепил лист пальцем, заставив его затрепетать на столе, — на веру или выбросить ее в очаг.

— Это так, почтенный Езеф, — задумчиво произнес Хорст. — То есть ты не имеешь отношения к этому письму?